День Успения Божией Матери - храмовый праздник первопрестольного собора - отличался в ста­рой Москве особо торжественными службами и обрядами. Так как праздник этот был в собственном смысле соборным и церковным, то эти торжественные особенности сосредоточивались по преимуществу в церковных Богослужениях Успеньева дня и в обрядовой жизни патриapxa.

Успенский собор еще задолго до 15-го августа начинал приготовляться к своему храмовому празднику. За две недели до Успеньева дня клю­чари приказывали чистить иконы, паникадила и всю соборную утварь, а для этого дела брали "людей из рядов, кто где надобен". Тогда же запасали с патриаршего двора свечи в подсвеч­ники и паникадила, а пудовые свечи и масло в лампады приносили из царского дворца.

За два дня до праздника напоминали патриаршему двор­цовому дьяку, чтобы он готовил в соборную Церковь сено - "мелкое, доброе". Накануне праздника, перед малой вечерней, сторожа постилали это сено по всему собору - и в алтаре, и в приделах, и на государевом, и на патриаршем местах. В сено этих двух последних мест, а также на царицыно место, полагались еще различные благовонные травы и духи. Душистые ве­щества "да гуляфной (розовой) водки и масла мятнаго или кропнаго" брали из аптеки, "и кропили и поливали для духу". Перед образами, на раках чудотворцев и гробницах святителей тогда же переменялись покровы и пелены и заме­нялись новыми - дорогими жемчужными. На государев хлебный двор ключари отдавали приказ, чтобы там заготовили "благодарные хлебы большие", для благословения на литии во время всенощного. К малой же вечерни выносили боль­шое Евангелие на престол и переменяли другие сосуды и утварь на более драгоценные, лучшие и большие по размерам.

Накануне же патриарх, вместе со всем собором духовных властей и в преднесении клю­чарями креста и св. воды, ходил "наверх", в царский дворец, звать государя к праздничным службам и к своему праздничному столу. Этот "зов государев от патриарха" был заранее определен для ежегодного употребления и выра­жался следующею речью пaтриаpxa к царю: "А великий государь царь и великий князь (имярек), всея Руси самодержец, чтобы еси государь пожаловал на праздник Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Успения, вечерню и молебен и всенощное и заутреню и обедню слушал; а в дому бы у Пречистой Богородицы и у великих чудотворцев Петра и Алексея и Ионы и у нас своих Богомольцев пожаловал бы еси хлеба ел. Праздничные службы совершались с особым великолепием и торжественностью. Царь выходил к каждой службе в сопровождении своей блестя­щей свиты и стоял обедню во всем царском наряде. После обедни патриарх подносил госу­дарю "благодарный" целый хлеб на серебряном блюде, а другие раздавал архиереям и боярам, а один или два хлеба ключари раздробляли на части, и патриарх раздавал их всем присут­ствовавшим.

Утреню служил обыкновенно протопоп с протодиаконом. Перед начальным возгласом протопоп кадил царя, патриapxa, державу и посох, а после возгласа - архиереев и всю церковь, и потом опять - образа, государя и патриapxa. В 1685 году за утреней присутствовали царь Иоанн и царевна Софья. Протопоп перед началом утрени кадил царя, патриapxa и царевну, а после начала царевну не кадил, и "за то был гнев". Патриарх тогда же распорядился, чтобы при следующих каждениях всякий раз непременно ка­дили царя и царевну, а потом уже его, патриapxa. Государи, между прочим, присутствовали за всеми праздничными службами в соборе, кроме молебнов. А молебнов было несколько: после ма­лой вечерни, после всенощного, перед обедней молебен с водосвятием. За первым молебном, впрочем, иногда бывал и царь.

Благовест к обедне не имел урочного вре­мени. Последнее всегда стояло в зависимости от времени окончания утрени. Обыкновенно промежуток между утреней и обедней бывал очень не­большой. По особым обстоятельствам он увели­чивался, и обедня, например, в 1688 году началась в 4 часа (10 по нашему счету): "обедня была поздно ради Государя Петра", замечено в современной записи. В тот же час начали благовестить в 1691 году: "для того поздно, что ожидали государя Петра; и как отказ пришел, начали благовестить".

После обедни иногда сам патриарх ходил "наверх" к государю, но всегда и непременно ходили во дворец к царю со святой водой все успенские соборяне поголовно петь праздничный молебен. За это в собор протопопу с братией жаловалось "по неокладному расходу молебенных денег для празднества Успения Богородицы" ру­блей 7. Это посещение царя соборянами в храмо­вый праздник Успенского собора не откладывалось даже в том случае, если царя не было в Мо­скве, во время различных царских походов. В таком случае со св. водою отправлялся к царю только протопоп с диаконом. Так, в 1692 году царь Петр в Успеньев день был в Переславле: "в Переславль со святынею послан был протопоп с диаконом к царю Петру", записано современником.

В крестовой патриаршей палате, после обедни, бывал праздничный стол для царя, бояр, духовных властей и соборян. Патриарх встречал государя в сенях и с великой честью провожал его в палату. После входных и предобеденных молитв и благословения патриаршего все занимали свои места. Порядок и обряды праздничного патриаршего стола были совершенно те же, как и на торжественных царских обедах. По­сле многочисленных и различных блюд обед заканчивался непременно заздравными чашами или, по-нынешнему, тостами.  Наша благочестивая старина стремилась и их совершать во славу Божию и для этого установила для них определенный порядок и формы, предваряя и сопровождая их песнопениями и нарочито составленными молитвословиями. Благодаря этому, тосты в старину со­ставляли из себя отдельное и самостоятельное действие, известное под именем Чина за приливок о здравии царя. Чин этот писался в древних обителях на особых свитках и укра­шался заглавными буквами с золотом и красками. Иногда он распевался по нотам. Так как заздравные чаши в этом чине следовали непременно за обедом, или трапезой и сопровождались соответственным пением главным образом тропарей, то они и назывались тропарными и трапез­ными. В частности эти чаши были следующие: Богородичная, святого, царева, патриаршая или митрополичья.

Обычай сопровождать торжественные обеды за­здравными чашами весьма древний. На Руси он современен самой Церкви. Еще преп. Феодосий печерский считал необходимым ограничить его, заповедав во время пира петь только три тропаря и поднимать только три чаши: во славу Христа Бога, Пресвятой Девы Марии и зa здравие госу­даря. Очевидно, в его время было уже злоупотреблено этим обычаем.

В XVII веке для этих чаш существовал особый чин, печатавшийся в тогдашних потребниках. Он начинался чином над Богородичным хлебом („Панагиею"). Так называется просфора, из ко­торой  на   литургии   вынимается   часть в честь и память Богоматери. Просфору эту приносили (перед патриархом, во время его шествия в палату) к столу в особом сосуде, называвшемся „панагиаром" и Патриарх над ней читал предобеденные молитвы, а после обеда частицы ее раздавал присутствовавшим. После этого сле­довало пениe тропаря Богородицы, и сам царь поднимал чашу Богородичную, т. е. в честь Бо­городицы, и сам подавал ее патриapxy, властям и боярам. Иногда за этой чашей следовала чаша святителя Петра и потом чаша государя, над которой действовал и которую подавал присут­ствовавшим патриарх. Она сопровождалась осо­быми молитвами и песнопениями.

Чашу патриapxa "действовал" старейший митрополит. В молитве при этой чаше содержались прошения о том, чтобы патриарх здрав был и молил Господа о государеве царя многолетном здравии и спасении, и о болярех, и о Христолюбивом воинстве, и о всем православном христианстве,- чтобы ему Богом порученное стадо словесных овец добре упасти и Богу непорочно отдати. Этой чашей заканчи­вался чин и праздничный стол патриapxa.

Нужно заметить, что этот "чин за приливок" соблюдался при всех торжественных обедах, особенно в монастырях. При столах государя он совершался лишь тогда, когда в них уча­ствовали духовные власти. На прочих же обедах, например, посылавшихся от царя иноземным послам, чашу государя поднимал старейший боярин, причем он, "взяв ковш питья", должен был молвить: "Чаша великаго государя царя и великаго князя, его царскаго величества детей, - дай Господи, они государи здравы были на многая лета" или: "чаша великаго государя... про его царскаго величества здоровье". Во время произнесения заздравных речей и вообще во все продолжение чина присутствовавшие должны были держать себя с полным вниманием и благопристойностью. В противном случае безчинникам грозили наказания.

Вместе с торжественным и великолепным  столом для царя, бояр и духовных властей, патриарх в Успеньев день устраивал на своем дворе и милостынный обед, за которым кормил нищих и бедных. Иногда, особенно если в Москве не было государя, картина этих обедов совершенно менялась. В Крестовой палате патриарх приказывал приготовить столы для нищих, а в соседних помещениях и сенях обедали бояре и власти. Святейший хозяин сам при этом радушно угощал своих желанных гостей - ни­щую братию. Так, в Успеньев день 1689 года, когда царь Петр был в походе у Троицы, "со­боряне у святейшаго ели хлеба в сенях, а в Крестовой нищие ели, святейший сам оделял". В настоящее время, в воспоминание древнего празднования Успения Божией Матери, составлена и напечатана (в 1872 году) особая "Служба Успения Пресвятыя Богородицы"

«Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве», Г.Георгиевский.2006-07-25