В канун 1000-летия Крещения Руси в Троице-Сергиевой Лавре произошло важное событие: группа реставраторов раскрыла от поздних слоев записи главную храмовую святыню Успенского собора — икону «Успение Пресвятой Богородицы».

Раскрытию иконы предшествовал ряд других работ. В частности, в 1986 году этой же группой специалистов были расчищены от загрязнений и поздних записей до авторских слоев иконы Преподобного Сергия, Положение ризы Господней и преподобного Никона. Высокохудожественная живопись этих икон, написанных во второй половине XVII века, открыла молитвенному взору величие древних образов Преподобного Сергия и его сподвижника преподобного Никона.

Предполагая по сохранившимся древним описям, что шесть записанных икон местного ряда Успенского собора можно отнести ко времени создания первого иконостаса, ровесника долго строившегося Успенского собора (1559—1585), реставраторы решили раскрыть самую древнюю и самую чтимую из них — «Успение Пресвятой Богородицы».

Расчищать икону начали после предварительных зональных проб, обнаруживших слои записи в XVII, XVIII и XX столетиях. С помощью рентгеноснимков, химического анализа левкаса, красок, а также макросъемок выявлена хорошая сохранность авторского слоя. 

В 1986 году началось постепенное раскрытие и удаление записей и прописей на иконе. Работа шла кропотливо и со значительными трудностями прежде всего потому, что между слоями старого письма и записями не было привычного защитного покровного слоя старой олифы, которая, как панцирь, защищает и бережет древние краски от разрушения, сырости и грязи. На ликах апостолов, предстоящих Богоматери в записи XVIII века, обнаружены перелевкаски (поверх авторской живописи и олифы положен новый грунт), сделанные для выравнивания поверхности старого левкаса. Имелись также плотные охристые прописи ликов святых, по цвету близкие авторской плави, но тонально более глухие.

При раскрытии авторского золотого фона необходимо было удалить плотный толстый слой глухой по тону охры (XVIII века). Она же двумя слоями была положена на золотые нимбы Ангелов, Божией Матери, Спаса и святителей. Особую сложность представляла работа с авторским слоем: от пожаров, сырости, холода он растрескался (особенно на ликах и одеждах), краешки краски стали приподниматься, напоминая чешуйки, наполненные спекшейся олифой, которую следовало чрезвычайно осторожно «вычерпать» с помощью микроскальпеля.

Способ раскрытия под микроскопом самых ответственных и тонких слоев темперы в последнее десятилетие стал распространен, имея ряд ценных преимуществ перед обычной расчисткой с помощью скальпеля и лупы. Приходится только сожалеть, что лучшие иконы из наших древних храмов в 20—30-е годы XX века расчищались спешно и часто без должного научного и технического уровня. В те времена раскрытие «посуху», то есть без размягчителей, применялось довольно часто; встречалось и обратное, когда менее ответственные участки иконы размягчались нашатырем. Под микроскопом утраты авторской живописи при реставрации тем и другим способом хорошо видны. Сильная оптика, использование микроскальпеля и других тончайших инструментов дают возможность увидеть и проанализировать то, что даже самый зоркий глаз не видит: послойность всех записей в срезе, мельчайшие трещинки и причины их появления, авторские исправления, которые подчас реставратор снимает вместе с записью.

Но самое главное — это то, что микроскоп бережно, до последней частички краски, оставляет авторский иконописный слой, выявляет нежнейшие плави и все градации пробелов. Микроскоп дал возможность увидеть на нашей иконе тонкие лессировки киновари на ликах апостолов и Ангелов на облаках, Богородицы, легкую дымчатую плавь на лике Спасителя. Без бинокуляра это могло бы «попасть под скальпель», исчезнуть вместе с поздними записями. Следует сказать, что из всех наиболее известных икон на праздник Успения, раскрытых ранее, эта икона — уникальная, расчищенная под микроскопом. Отсюда гораздо лучшая сохранность авторских верхних слоев. Это должно со временем повлиять на более точную датировку, а может быть, и авторство памятника.

В процессе работы постепенно открывались своеобразие и художественное достоинство иконы. На фоне мягкого свечения золота краски всей композиции иконы сияли нежно и чисто. Однако полностью почувствовать вновь открытую икону, проникнуться величием древней святыни, перед которой возносилось столько горячих молитв и упований, стало возможно лишь тогда, когда икону полностью расчистили. Отрадно и то, что икону вернули в действующий храм к верующим людям, а не в музей, как это нередко случалось с другими святынями после их реставрации. Во всей полноте перед глазами предстало величие таинства исхода Матери Божией от земной жизни к вечному райскому бытию.

Открылся уникальный памятник иконописания второй половины XVI века, в котором чувствуется великий гений вдохновения преподобного Андрея Рублева: подобная его образам гармония движения и покоя — в фигурах святых, в ликах — утонченная мудрость, в живописи — глубокая светосила красок. Ничего в этом удивительного нет. Дивные иконы и фрески собора Пресвятой Троицы, написанные в первой половине XV века преподобным Андреем и его соратниками, через 140—150 лет не потемнели, а лишь покрылись золотисто-коричневой патиной времени. Иконы были рядом. Иконник, творивший для храма образ Успения, мог часто их видеть. Тем более что имя великого иконописца преподобного Андрея Рублева стало идеалом во второй половине XVI столетия: в 1551 году на Стоглавом Соборе было предписано руководствоваться иконописным наследием Андрея Рублева. 

Торжественность и ответственность заказа невольно заставляла соотносить созидаемую икону с иконостасом храма Пресвятой Троицы. Другие идеалы для иконописца вряд ли были в обители Преподобного Сергия. Вероятно, иконописец, писавший храмовое Успение Пресвятой Богородицы, был местным, так как в XVI и XVII столетиях в Троице-Сергиевом монастыре работали большие артели иноков и мирян-иконописцев. По древним источникам мы даже знаем некоторые их имена: иконники-иноки Анофрий, Антоний, Феодорит, Нифонт, Герасим и иконник Левкей.

К Казанскому походу 1552 года троицкие иконники написали для русского воинства иконы «Троица» и «Видение Преподобного Сергия». Лучшие иконы монастырских иконописцев преподносились знатным Богомольцам: Святейшим Патриархам, царям, боярам, князьям.

Другая группа иконописцев жила большими дворами неподалеку от монастыря, в Клементьевской слободе. Со времени Иоанна Грозного она считалась царской слободой. Не одно поколение иконников, травников, знаменщиков, книгописцев, сусальщиков занималось здесь своим трудом. Самые талантливые из них выполняли заказы Троице-Сергиевой обители, их брали по договору в Оружейную палату Московского Кремля в царскую иконописную мастерскую. Клементьевские иконописцы выполняли храмовые заказы Радонежского и Дмитровского края.

Большинство же из них писали иконы для огромной массы паломников, стекавшейся к Троице со всей земли Русской. Вот некоторые их имена, приведенные в Писцовых книгах (1623—1624 гг.). Иконописцы: «двор Гришка Михайлов, да сын ево Офонка, да ученик ево Куземка Ильин; двор Дениско Ларионов, да сын ево Федька; двор Парфенко Ларионов да ученик ево Богдашко Осипов; двор Онофрийко Макарьев; двор Ондрюшка Иванов; двор Устинко Овтономов; двор Герасимко Никитин». Некоторые из них и из иноков-иконописцев значатся в списках погибших во время долгой осады монастыря поляками и литовцами в 1609 году. Они были убиты или умерли от свирепствовавшей цинги. По творческому стилю письма икона «Успение Пресвятой Богородицы» близка к работам троицких и клементьевских иконников, чьи иконы хранятся в храмах и музеях Троице-Сергиева монастыря.

В белостенном Успенском соборе (фрески появились в храме в 1684 году) икона, написанная темперой на огромной липовой доске (215 x 155 см), выглядела особенно внушительно. Все молитвенное внимание в огромном интерьере сосредоточивалось на иконах, расположенных на простом тябловом иконостасе, который в XVI веке украшался плоской резьбой или травной росписью.

В XVII веке икона претерпела первые частичные поновления: по авторскому рисунку и по потемневшей олифе были усилены авторские пробела (чистыми белилами) и легкие тональные прописи на ликах. Вероятно, суровые испытания начала века не прошли бесследно для иконы: гарь, копоть от пожаров во время монастырской осады оставили свой след. После долгого лихолетья икона, частично поновленная, была богато украшена. «Образ Успения Пречистой Богородицы с апостолами обложен серебром, басмою, венцы у Спасова образа и у Пречистые и у Архангелов и у апостолов резные, да 9 цат резные ж, у Спаса и у Пречистые в венце яхонтик лазорев 2 лалика, у Спасова образа 2 яхонтика лазоревы».

В XVIII веке икона была немилосердно записана тяжелыми и глухими по цвету красками, частично был искажен рисунок ликов святых. И, наконец, после записи 1910 года, выполненной известным в то время иконописцем-подрядчиком Н. М. Сафоновым , икона оделась в непроницаемый панцирь новой живописи, записывалась в технике золотопробельного письма, фон ее был полностью перезолочен. 

Не следует перечислять подробно, какие искажения в рисунке и цвете появились после сафоновской записи. Главное то, что в иконе исказились полностью молитвенный смысл, эстетическая и символическая значимость. После реставрации она обрела не только свой истинный цвет, но и первоначальную символику, которая так глубоко прочувствована и передана. В частности, у Матери Божией, возносящейся в Славе, как в некоторых древних иконах (икона Успения Пресвятой Богородицы конца XV века из Успенского собора г. Дмитрова), с особой чистотой и красотой написаны белые ризы. Древняя поэтическая, фольклорная традиция связывала белый цвет с духовной чистотой, непорочностью (в поздних записях цвет одежды Богоматери темный).

Выявилась после реставрации символика синего цвета, голубца, чтимого московскими и тверскими иконописцами. С характерными для XVI века вариантами он — голубой, синий, сине-зеленый (как бирюза), сине-серебристый. Синий цвет иконописец использовал для передачи «горнего мира» на земле в час Успения Богородицы. Им насыщены Славы Господа и Царицы Небесной.

Преобразилась, стала насыщеннее, ярче, звучнее киноварь, ее тоже много в иконе: огнекрылый серафим, ложе Пресвятой Богородицы, обрезы Евангелий; он мерцает в одеждах святых, в кровле правого строения. Полыхающее красной киноварью ложе Богородицы, украшенное по обнизи золотым орнаментом, символизирует причастность Ее к земному миру, любовь и нежность к близким и дорогим Ей ликам, склонившимся с просветленной скорбью. Ризы Пречистой Божией Матери, возлежащей на ложе киноварного цвета, написаны темно-вишневыми красками. Это цвет царственного величия, и мы именуем Ее Царицей Небесной.

Такую же ясность цвета имеют чистые, разные по тону охры, напоминающие сентябрьские кленовые листья в небесной лазури. В контрасте с синими они звучат особенно по-земному. Охрами написаны одежды апостола Петра, палатные строения в левой части иконы, их много в ликах святых. Охра — это цвет земной красоты. Разные оттенки благородных умбристых охр, звучной зелени придают иконе особую цветовую одухотворенность. Энергичные, тонкие золотые лучики ассиста, положенные на охру, преобразуют этот цвет. Легкое свечение аурипигмента создает мерцающий, струящийся свет на хитоне и гиматии Христа. Лучики ассиста резко выделяют образ Спасителя, передают Его Божественную Сущность.

Мягкое, тонко светящееся золото фона символизирует свет рая, свет того мира, откуда пришел Спаситель к Матери Своей. Его образ является не цветом, а светом, объединяющим все краски иконы в единое целое. Цвет в иконе меняется от плотных земляных охр и зеленей внизу иконы до легких небесных лазурей, то есть от материального, земного к духовному, небесному. В целом они сливаются в отнюдь не яркую, но полнозвучную мелодию, в согласный и стройный хор.

Хочется сказать немного о духовной и психологической выразительности иконы, ее литературном источнике. Психологически тонко решены лики Спасителя, Царицы Небесной и апостолов, каждый из них наделен индивидуальной «портретностью», что уже мало характерно для соборных композиций в XVI веке.

Особой внутренней жизнью полон образ апостола Петра, самый близкий к Матери Спасителя. Охристо-янтарные складки его гиматия повторяют движение кадила в его руке. Велика озабоченность и умиленность в лике низко наклонившегося апостола Андрея (в центре). Невыразимая боль и беспомощность перед уходящим образом Пречистой Божией Матери, угасающей, как и рядом стоящая свеча, в крепкой фигуре высокого согбенного апостола Павла. В лике Самой Богородицы, в сомкнутых бровях, в почти закрытых очах и дрогнувших уголках губ иконописец передал момент ухода Ее в иной мир, в котором уже лице Матери Господней просветися яко свет. У Пречистой Божией Матери в изголовье и у подножия стоит «Небесное воинство», незримо охраняющее Матерь Света. Один из воинов (на первом плане, в профиль) вершит суд над Афонием. За апостолами в светлых крестчатых ризах предстоят священноначальницы, среди них Дионисий, небесный таинник, Иерофей дивный и Тимофей с боголепною честию священства, пояху Богу: Аллилуиа. Далее — жены, молитвенно и тихо оплакивающие Богородицу. Палатное письмо в иконе ненавязчиво, оно, вероятно, исполнено не ведущим мастером, а учеником в несколько отстраненной манере.

Над земными скорбями, печалями царственно возвышается величественная фигура Спасителя в темно-синей, двойной по очертанию Славе, наполненной Ангельскими Силами. Светлый лик Его нежен, а взгляд исполнен действия, как у Звенигородского Спаса письма преподобного Андрея Рублева. Бережно и благоговейно в покрытых гиматием руках держит Он душу Непорочной Божией Матери в белоснежных пеленах. В исхождении же святые душе Ея испленися... неизречение света место то. Наверху иконы трепещут крыльями Ангелы, поднявшие на облака учеников Божественного Сына и собравшие в момент Успения Пречистой Божией Матери всех апостолов в Вифлеем. Великим ликованием рая Небесного, приявшего в свои врата сидящую на престоле и блистающую Славой Небесной Богородицу, заканчивает иконописец свое красочное песнопение. Радуйся, провожаемая от всех чиноначалии ангельских в Горняя! Радуйся, в небесных вратах от старейших Сил велелепно песньми возносимая!..

В результате реставрации раскрыт редкой духовной силы и красоты памятник Древней Руси. Народ наш всегда особо чтит и любит свою Заступницу и Утешительницу. Сколько на великой земле Русской было монастырей, соборов, храмов, икон, посвященных Матери Божией! Большинство из них — в честь Ее Пречистого Успения. Дошедшие до нас, они свидетельствуют нам о величии нашей веры, истории. В сокровищницу русского духа можно отнести и нашу храмовую икону Успение Пресвятой Богородицы. Наряду с другими святынями она исцеляла людские души. Сняв с себя пелены времени, икона сейчас будет притягивать взоры молящихся к своему дивному смыслу. Нежный свет древних красок, доступный теперь каждому предстоящему перед ней, да проникнет в неспокойное современное сердце! Да усмирит Пречистая бури житейские и волнения наши перед вечностью, приоткрытой для молитвенно обращающихся к этой иконе!

Пасха.ру